Следователи ГСУ Следственного комитета России взяли на контроль дело сестер Хачатурян. Статья 105 ч. 2 УК РФ (убийство группой лиц по предварительному сговору) предусматривает наказание от 8 до 20 лет лишения свободы или пожизненное заключение.
Всё о сёстрах Хачатурян: рассказывают мама, подруги, адвокат и эксперты
Вчера, 10 сентября, в Москве открылся первый центр для жертв насилия. Это стало возможным только благодаря фонду Violence.net. Если бы такие центры существовали раньше, сестры Хачатурян были бы сейчас на свободе. Но, к сожалению, им пришлось спасать себя самим. Команда «Голоса Америки» поговорила с матерью сестер, их друзьями и экспертами, чтобы выяснить, был ли у них вообще шанс спастись. Ответ вы найдете в этой статье.
В Конституции РФ 137 статей, в Уголовном кодексе — 491.
Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здравоохранения. Но помните: только врач может поставить диагноз и назначить лечение.
В России действует более 7000 законов, в том числе и законы «О внесении изменений». Среди этих законов нет ни одного, который бы защищал жертв домашнего насилия».
7 февраля 2017 года президент России Владимир Путин подписал указ о переводе жестокого обращения со стороны членов семьи и других близких лиц из разряда уголовных преступлений в разряд правонарушений.
27 июля 2018 года на лестничной клетке дома № 56 по Алтуфьевскому шоссе в Москве было обнаружено тело мужчины с множественными ножевыми ранениями. На следующий день сестры Крестина, Ангелина и Мария Хачатурян были арестованы по подозрению в убийстве собственного отца Михаила. На первом допросе они признали свою вину, а 29 июля им было предъявлено официальное обвинение в убийстве без отягчающих обстоятельств. В ходе следствия выяснилось, что Михаил Хачатурян на протяжении многих лет систематически избивал, насиловал, угрожал оружием и подвергал психологическому насилию своих дочерей, что в итоге привело их к решению совершить убийство.
Почти год спустя, 14 июня 2019 года, сестрам Хачатурян было предъявлено обвинение в окончательной редакции: убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, что карается лишением свободы на срок от 8 до 20 лет.
Пытаясь разобраться в этой истории и понять масштабы проблемы домашнего насилия, «Голос Америки» связался с участниками и свидетелями событий. К сожалению, на момент написания статьи следственные органы запретили сестрам Хачатурян общаться с прессой или делать официальные заявления. Поэтому мы публикуем беседу нашего автора с матерью девочек, Аурелией Дундук, состоявшуюся примерно через месяц после вынесения окончательного обвинительного заключения.
Аурелия Дундук, мать сестер Хачатурян
«Она все время плакала. Даже когда мы впервые встретились, она все время злилась. Я думала, что все люди злятся, повышают голос, что в этом такого. Но с каждым годом она становилась все хуже и хуже. Когда девочки были маленькими, он даже не смотрел на них. Он не играл с ними, не гулял с ними. Только когда они стали старше, он начал уделять им внимание — в основном бил и шлепал их. Только в ходе расследования я узнала, что он жестоко обращался с ними. Конечно, до этого я имела смутное представление. К Ангелине он всегда относился по-особенному. Он часто запирался с ней в своей комнате и «разговаривал» с ней; когда он куда-то уходил, он брал ее с собой. Она плакала и говорила: «Мама, я не хочу уезжать с ним!». Но я убедила ее, я думала, что он будет добрее, если мы сделаем так, как она просит». В то время Ангелине было 14 лет. Однажды я попыталась поговорить с ним об этом, но он начал кричать, что я сумасшедшая, избалованная, что у меня в голове грязные мысли.
У нас в доме всегда было оружие. Если что-то было, он брал это. На тумбочке в прихожей лежал пистолет. Когда дети были маленькими, я говорила им, чтобы они положили его в сейф, иначе они подумают, что это игрушка, и выстрелят. Майкл всегда говорил, что это моя личная проблема и что оружие должно быть простым в обращении. Он боялся всего: что придут незнакомцы, что его найдут, что за ним будут охотиться; он даже не проходил через входную дверь, пока мы не сказали ему, что посторонних нет. Он со всеми ссорился, многих распял, никому не желал добра, поэтому он знал, что ему есть чего бояться.
Бежать было некуда. Мы были в ужасе. Мы знали, что он найдет нас и убьет. У него были связи в КГБ. Я сделал столько заявлений на него в милицию, и все они рано или поздно попадали в его руки! Однажды, в конце 90-х, он избил меня так сильно, что мне пришлось лечь в больницу. Но это разозлило его еще больше. Он перестал оставлять мою мать у двери, потому что думал, что она подаст на него в суд. Конечно, мама знала, что все плохо, но не в деталях. Брату я не говорила, потому что он был вспыльчивый, ему бы это сразу в голову пришло, и Миша мог бы его убить. У брата было трое детей, а я не хотел, чтобы на моей совести была безотцовщина, поэтому держал язык за зубами.
В школе тоже ничего точно не знали, но, видимо, что-то их беспокоило, потому что учителя постоянно звонили и писали. Один учитель даже приходил к нам домой, ходил за ней с пистолетом и говорил, чтобы она не лезла не в свое дело. Больше никто не приходил к нам домой. Однажды она приставила пистолет к моему лицу и сказала: «Уходи отсюда, или я тебя застрелю». Мы с девочками посоветовались и решили, что мне действительно пора уходить. Они боялись идти со мной, говорили: «Мама, уходи, а то мы все умрем!». Когда я стояла в коридоре, она сказала: «Ты их больше никогда не увидишь, я сделаю все возможное, чтобы лишить твою мать прав». Если бы девочки попытались побежать за ними, они бы нашли ее мертвой в овраге. Он никогда не простит их за это.
Все, через что я прошла в этой жизни, все побои, унижения, издевательства — все это я делала ради детей. Я больше не боялась за себя, смерть уже не казалась такой страшной, главное, чтобы девочки не пострадали. Я надеялась, что когда они подрастут, мы сможем уехать и жить отдельно. Мне казалось, что без меня им будет легче. Я не плохая мать. Если бы я была такой, дети бы меня ненавидели, но они любят меня, они знают, что я сделала все возможное, чтобы спасти их. Я думаю, нам нужен закон, чтобы защитить жертв, чтобы они не боялись убегать, чтобы они не думали, что у них нет шансов выжить. Мой единственный совет — бегите от таких зверей. Не ждите, что они изменятся, причем изменятся сразу, без оглядки. Они никогда не меняются! Дальше будет только хуже.
Другие три сестры
Сестры Хачатурян — это не только дочери, убившие своего деспотичного отца. Сестры самого Михаила Хачатуряна (Марина, Наира и Нелли) — самые частые гости в судах. Родственники, признанные потерпевшими по делу, хотят, чтобы девушки понесли полное наказание за убийство. Защита, напротив, настаивает на том, что это была необходимая самооборона. В начале этого года старшей из сестер Хачатурян удалось одержать верх.
В феврале суд согласился открыть дело против самого убитого Михаила Хачатуряна, которого дочери обвиняют в сексуальном и домашнем насилии. Как ни странно, тети хотели этого больше, чем племянницы. По их словам, только так можно выяснить (вернее, не выяснить, а признать) истинные факты изнасилования.
— Суд встал на нашу сторону и признал незаконными действия следователя, отказавшегося возбудить уголовное дело по факту смерти, — говорит Алексей Папенов, адвокат, представляющий интересы сестер Михаила, — Это важно, потому что обвинение подразумевает, что это ужасное убийство было совершено на почве насилия, в том числе сексуального. Однако следственные органы просто уклонились от расследования и документирования этих фактов.
В уголовном деле нет объективных доказательств того, что имело место насилие, особенно сексуальное. Доказательства основаны исключительно на показаниях девочек и результатах психиатрической экспертизы. Факт сексуального насилия не доказан. Мы считаем, что его не было».
По словам Ярослава Пакулина, адвоката младшей из убитых сестер, Марии, это не изменит реальности, а лишь продлит срок следствия.
Квартира, машина, бизнес
На одном из многочисленных ток-шоу мать девочек и бывшая жена Михаила, Аурелия Дундук, заявила, что дочери, которые являются основными наследницами, не будут претендовать на квартиру или другое имущество: «Им ничего не нужно от отца». Однако, как выяснили потерпевшие, Аурелия позже предъявила претензии на наследство. Это привело к еще одному судебному спору. В суд в Солнцево его направила бабушка девочек, Людмила Хачатурян.
Мать девочек
Фурор вокруг квартиры вызвал теневой характер всего процесса.
Еще в 2018 году бабушка с помощью судебных исков выселила из квартиры одного за другим прописанных там брата Сергея, старшую сестру Крестину и мать Аурелию.
Квартира, где произошло убийство, была передана Марине Гацатурян, сестре убитого, в апреле 2019 года. Любопытно, что скандал, приведший к расправе в семье, произошел по ее инициативе. Когда Марина вошла в квартиру, она обнаружила в ней постороннего человека, которого Сергей привел с собой. Она тут же сообщила об этом отцу, который пришел в ярость и пообещал жестоко наказать детей. Именно эта ссора и закончилась убийством.
Сам Сергей, которого старшие родственники не считают биологическим сыном Михаила, покинул квартиру через месяц после убийства.
Другая квартира в районе Солнцево, которую Михаил Хачатурян получил как беженец, не была приватизирована.
Сразу же семья продала и машину убитого. Старенький Lexus знали все во дворе — его часто парковали через дорогу. Автомобиль был зарегистрирован на имя другой родственницы, Нонны Хачатурян, больной эпилепсией (поэтому машину можно было парковать на местах для инвалидов). Сейчас «Лексус» колесит где-то в Алтайском крае. Гораздо более ценным наследством был номерной знак Михаила с пятью семерками. На черном рынке такие номерные знаки стоят 1-2 миллиона рублей. После машин Хачатуряна номерные знаки нашли достойный дом в виде Rolls-Royce Cullinan 2019 г. С тех пор роскошный автомобиль прошел через различные торговые компании. В какой-то момент он даже оказался в гараже компании Trans-Way, генеральный директор которой носит то же имя, что и полковник КГБ Александр Водолазский.
Еще об одной — возможной — части наследия Михаила Хачатуряна упомянул его сын Сергей во время одного из допросов. По данным «МК», мальчик рассказал о доходах отца, о том, что тот занимался охраной торговых точек и что после его смерти «корона» перешла к мужу одной из его старших сестер, Геннадию Мусаеляну. Сергей не смог объяснить, что это была за «корона». Зять убитого, Мусаелян, также является потерпевшим по этому делу. Как и Михаил, он не раскрывает свою личность. Он не занимается профессиональной деятельностью, а его жена, Нелли Хачатурян, сохранила свою девичью фамилию. Чем именно он занимается, неизвестно.
Нелли и Геннадий — другие потерпевшие по делу об убийстве.
«Будет ставиться вопрос об аффекте»
Адвокаты девочек утверждают: все доказательства нарушений правопорядка со стороны их отца Михаила Хачатуряна «были подавлены из-за неформальных отношений с местными правоохранительными органами».
«Этим можно объяснить отсутствие следов жалоб и обращений членов семьи и соседей по поводу неэтичного и незаконного поведения Хачатуряна. Тем не менее, есть документы и свидетели, подтверждающие, что мать и ее родственники обращались за помощью в кризисные центры», — говорится в письме.
Защита девочек утверждает, что погибший страдал психическим заболеванием и регулярно принимал сильные лекарства, которые получал с помощью своей сестры, страдавшей эпилепсией. Тем не менее, Хачатурян хранил в доме оружие. Адвокаты также просят Анну Кузнецову помочь им изменить меру пресечения и освободить девушек из СИЗО под домашний арест.
«Они также пройдут психологическую и психиатрическую экспертизу, в том числе по вопросу последствий. Для проведения комплексного обследования важно оградить девочек от постоянного стресса, который, безусловно, связан с длительным пребыванием в СИЗО», — говорится в обращении.
Младшая из сестер Хачатурян готова лично рассказать Уполномоченному по правам ребенка об условиях своей жизни, «особенностях» воспитания, притеснениях и насилии со стороны отца, а также об обстоятельствах преступления, в котором их обвиняют. В связи с этим адвокаты просят Кузнецову посетить их подзащитную в СИЗО.
«О любви не может быть и речи — просто заманил»
В интервью «Ленте.ру» Аурелия Дундук, мать братьев, обвиняемых в растлении их отца, рассказала о жизни в семье Хачатурян.
— После девятого класса мы приехали в Москву из Молдовы, — рассказывает наша собеседница, — мне было 17 лет, когда я познакомилась с ним. Мы были разлучены друг с другом на 18 лет. Мыслей о любви не было — меня просто тянуло к нему, так получилось. Не было никакого флирта, ничего такого. У него не было семьи до меня, я не знаю, почему он не женился. Мы поженились и стали жить в его съемной квартире. В 18 лет я родила своего первого ребенка, сына. Муж назвал его Сергеем в честь своего отца.
Аурелия говорит, что не может сказать, что Михаил Хачатурян хорошо относился к ней как к мужу. Но он был хорошим отцом для детей: когда они были маленькими, всегда защищал их и старался сделать для них все возможное.
— У нас были не очень хорошие отношения с матерью Майкла, потому что я не армянка, — говорит Аурелия. Она распоряжалась деньгами, моя сестра ходила в магазин, а я целыми днями сидела дома. Он также контролировал своих сестер, он всегда хотел иметь преимущество, он хотел, чтобы слушались только его. Его мать всегда говорила, что это наш способ подчиняться мужу, он был кормильцем. Она не вмешивалась, когда они ссорились, ничего ему не говорила.
Аурелия старалась быть хорошей женой: следила, чтобы в доме было чисто, чтобы на столе была еда, чтобы муж был ухожен. Бывали случаи, когда жена целый день стояла на кухне и снова и снова готовила еду для расширенной семьи из десяти человек.
“Не довести до суда”. Чем можно помочь сестрам Хачатурян?
Правозащитники согласны с тем, что защитить девочек может только закон о предотвращении домашнего насилия.
— Если бы такой закон существовал, они имели бы право обращаться за мерами защиты. Если бы такой закон существовал, они могли бы обратиться в женский приют и подать заявление на любую меру защиты, на которую они имеют право — ордер на неприкосновенность и другие подобные меры», — говорит адвокат Алексей Паршин.
Мари Давтян, юрист и эксперт центра Violence.net, также отмечает, что такой закон защитил бы и детей, и взрослых, ставших жертвами подобных случаев.
— У девочек был второй законный представитель — их мать, которую запугивал и выселял отец. С законом о домашнем насилии появился бы механизм защиты от преступления как матери, так и детей. Власти, которые отвечают за безопасность детей, сейчас ничего не могли сделать. В школе увидели, что сестры не ходят в школу, и обратились в Комиссию по делам молодежи. Представители комиссии пришли к девочкам домой, дверь не открыли и ушли. «Потрясающий уровень защиты», — сказала Правмиру Мари Давтян.
Что можно сделать сейчас?
Подпишите петицию в Следственный комитет РФ и Генеральную прокуратуру в защиту сестер Хачатурян.
Подпишите петицию в защиту девочек.
Правозащитница Алена Попова готовит обращение к председателю Следственного комитета Александру Бастрыкину, которое могут подписать все желающие.
— В настоящее время существует два варианта развития событий. Первый вариант — следователи прекращают преследование девушек и предъявляют посмертное обвинение Михаилу Хачатуряну. Второй вариант — передать дело в прокуратуру и назначить судебное разбирательство. Зачем бороться за первый вариант? Каждый момент судебного процесса травмирует сестер. Каждая из них уже находится под наблюдением психиатра, они в состоянии тяжелого посттравматического стрессового расстройства. Их участие в уголовном процессе — это новая моральная пытка.
Заинтересованные лица также могут обратиться в Государственную Думу через интернет-приемную с обращением «Прошу проверить факты, изложенные в *любых материалах СМИ о деле сестер Хачатурян* и выяснить, почему следствие назвало самооборону убийством, хотя доказательства есть.
— Внимание общественности и СМИ — это большое дело. «Почему жертвы насилия обвиняются таким образом?». — Это вполне закономерный общественный вопрос, который необходимо адресовать следствию, — говорит адвокат Алексей Паршин, — Если будет много обращений в прокуратуру и Следственный комитет, общественное беспокойство может повлиять не только на ход этого дела, но и на всю практику правоприменения в подобных случаях».
Адвокат Мари Давтян отмечает, что в подавляющем большинстве подобных случаев следствие возбуждает дело об убийстве, и только длительная работа адвоката может сделать дело «необходимой обороной» и тем самым прекратить уголовное преследование.
— Такой прецедент на вес золота и очень редко встречается на практике. Однако закон предусматривает возможность дальнейшего преследования или повторного предъявления обвинения, нет ничего невозможного. Не существует конкретного количества возражений граждан, которое позволило бы сказать, что обвинительное заключение обязательно будет возобновлено, но возражение общественности заставляет правоохранительные органы уделять делу больше внимания.
“Сидят за самооборону”. Почему дело сестер Хачатурян касается каждого?
Под угрозой находится не только свобода братьев Хачатурян, но и наше право на самооборону». Общественная активистка Алена Попова рассказала о том, почему практика правоохранительных органов в подобных случаях противоречит российскому законодательству.
— Важно, чтобы слово «убийца» в отношении сестер Хачатурян было исключено из общественного лексикона. Оно должно основываться на фактах: само следствие доказало и дополнило материалы дела тем, что девочки подвергались сексуальному и физическому насилию, унижениям и пыткам в течение длительного времени.
Опираясь на часть 5 пленума Верховного суда по статье 37 Уголовного кодекса о необходимой обороне, мы можем утверждать, что Мария, Ангелина и Крестина находились в состоянии постоянной преступности, опасались за свою жизнь и здоровье и имели право на самооборону любыми доступными средствами. Их намерением было не убийство мужчины, а спасение своей жизни и жизни своих сестер.
Более половины всех заключенных женщин в России находятся в заключении за самооборону и осуждены незаконно. Недавний пример: дело Галины Каторовой, которая была осуждена за убийство своего мужа. Таким образом, женщина находилась в состоянии домашнего насилия и защищала свою жизнь. Галину арестовали еще в зале суда и отправили в тюрьму на 3 года. Через 1,5 года она была освобождена по апелляции и признана невиновной.
Подготовила Анна Уткина
У нас есть небольшая просьба. Эта история стала возможной благодаря поддержке читателей. Даже самое маленькое ежемесячное пожертвование помогает редакции и создает важную для людей историю.
Общественный резонанс
Дело братьев Хачатурян широко обсуждалось в СМИ. В защиту девушек выступили журналисты Ксения Собчак и Юрий Дудь, писательница Нарине Абгарян, музыкант Баста и другие, а также организации, помогающие женщинам, пострадавшим от насилия. Правозащитница Алена Попова организовала флешмоб в социальных сетях с хэштегом «Я не хочу умирать», чтобы привлечь внимание к проблеме домашнего насилия. На сайте Change.org была создана петиция к Следственной комиссии с призывом прекратить преследование братьев Хачатурян (ее подписали более 377 500 человек). Акции в поддержку братьев прошли в нескольких российских городах, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге.
Следствие установило, что отец «в течение длительного времени жестоко обращался со своими дочерьми и причинял им физические и психические страдания». Это было учтено следствием как смягчающее обстоятельство. По сообщениям СМИ, старшие дочери Михаила Хачатуряна также подвергались сексуальному насилию. Посмертная психиатрическая экспертиза показала, что Хачатурян страдал расстройством личности, которое проявлялось в неуместной агрессии, повышенной мнительности и авторитарности. У его старшей дочери было диагностировано психическое расстройство из-за преследований и издевательств со стороны отца.
13 июля 2019 года Следственная комиссия предъявила окончательное обвинение Ангелине Хачатурян в убийстве своего отца. Ей было предъявлено обвинение по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ («убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору»). На следующий день аналогичное обвинение было предъявлено Крестине и Марии. В сообщении говорилось, что действия всех обвиняемых были спровоцированы их отцом, Михаилом Хачатуряном. По версии следствия, мотивом этих действий стала личная неприязнь дочерей к отцу в условиях постоянного запугивания и насилия.
Обширные психологические и психиатрические экспертизы показали, что две старшие дочери, Крестина и Ангелина, в момент убийства «могли осознавать истинный характер своих действий и руководить ими». В середине ноября 2019 года дело в отношении Марии Хачатурян, которая на момент совершения преступления была признана невменяемой, было передано в отдельное производство.
В ноябре 2019 года обвиняемые завершили ознакомление с материалами уголовного дела. В ходе следствия их адвокаты подали ряд ходатайств, в том числе о рассмотрении дела судом присяжных и о прекращении уголовного дела. В случае со старшими братьями московский суд не смог отобрать присяжных. Оба дела в отношении братьев были возвращены судами на дополнительное расследование.
В марте 2021 года Следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении Михаила Хачатуряна.
Дополнительное расследование
В январе 2020 года Генеральная прокуратура вернула дело братьев Хачатурян и поручила Следственному комитету России переквалифицировать обвинение с убийства на необходимую оборону. Такая переквалификация «означает прекращение уголовного преследования», — заявил адвокат одной из девушек.
Следователи назначили новые психологические и психиатрические экспертизы подозреваемых, которые показали, что обе сестры Хачатурян осознавали свои действия в момент убийства отца. Дополнительное расследование было завершено в мае 2020 года. Следственный комитет отказался переквалифицировать действия сестер и передал уголовное дело в отношении Крестины и Ангелины Хачатурян прокурору с обвинительным заключением, а в отношении Марии — с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера.
Защита настаивает, что дополнительное расследование вновь подтвердило, что девочки хотели защитить свою жизнь от жестокого обращения со стороны отца. Сестры обратились к Специальному докладчику ООН по вопросу о насилии в отношении женщин Дубравке Симонович с просьбой призвать российские власти обеспечить, чтобы их процессуальные права не были нарушены и чтобы они вновь не подверглись преследованиям в ходе уголовного процесса.
