Не нужно даже читать статьи и заметки того времени, достаточно беглого взгляда на заголовки, чтобы понять, что значит «жить плохо»: «Я пожелал черный паек», «На свалке кормят, обувают, одевают», «Неизвестный сорвал с головы студента шапку»…..
«Наша жизнь походила на курьерский поезд»: 1990-е в рассказах очевидцев
Интернет через модем, все иностранные фильмы на кассетах, новые идеи и невероятная свобода СМИ, открытые границы и воздух в голове — это сумасшедшие 90-е. Жизнь тогда была похожа на товарный поезд: картина перед глазами менялась так быстро, что мы не успевали ее понять. Все, что можно было делать, — это впитывать быстро меняющийся мир всеми органами чувств. Те, кто учился в школе и университете в 1990-е годы, те, кто начал работать, и те, кто достиг совершеннолетия, — современные свидетели рассказывают нам о том, как они жили.
9 ноября на телеканале «МИР» стартует новая программа «Назад в будущее», в которой звездные пары соревнуются друг с другом в интеллектуальном конкурсе. Они отвечают на вопросы по истории — тренируют свою память и выигрывают деньги. Смотрите новое шоу звезд «Назад в будущее» с понедельника по четверг в 22:35.
«Мы были голодные и счастливые»
Предприниматель и писатель Мария Волощук:
Я очень хорошо помню то время. Все, что происходило с нами тогда, было в новинку. В 90-е годы нам посчастливилось открыть для себя совершенно «другой» мир. Одни только путешествия чего стоили!
Вот как это было в начале 90-х. В то время я был растерянным студентом — страна, в которой я вырос, разваливалась, а на ее месте было «безжалостное место», полное комиссий, афер, подделок и людей в винно-красных пиджаках. Помню, как однажды отец позвонил мне по важному делу. «Понимаешь, дочка, страна открылась. Ты можешь просто взять и уехать за границу», — торжественно сказал он. Уже половина банка уехала и вернулась, а им ничего не досталось!». Папа достал из ящика стола тысячу марок и пачку рублей. Я никогда в жизни не держал в руках монет — в Советском Союзе за денежные операции можно было попасть в тюрьму на восемь лет, — поэтому я вздрогнул при виде марок. «Это для тебя, — показал мне марки отец, — не волнуйся, теперь все в порядке. Ты можешь использовать их, чтобы купить там еду и сувениры. А на рубли ты сможешь купить чемодан и одежду, чтобы тебе было что взять с собой. И возьми с собой кого-нибудь, желательно мальчика, так надежнее.
Не могу передать, как мне было страшно! Я никогда не выезжал за пределы пригорода, а теперь мне предстояла поездка за границу. «Папа, я лучше не поеду. Мы сэкономим деньги!», — предложила я. «Нельзя, дочка, — сурово сказал папа, — ты потом соберешься с силами и закроешь страну. Пока еще есть шанс, надо ехать».
Моя память об этой поездке в Австрию и Венгрию связана не с достопримечательностями, а с продуктовыми магазинами. В первый день, когда я зашла в супермаркет, у меня закружилась голова от всех предложений, и я решила ничего не покупать, ничего не пробовать, чтобы не скучать по еде дома. В общем, лучше не знать, что это может быть!
Все «бывалые туристы» привезли домой золото, меха и джинсы, а я вернул отцу почти все марки: они показались мне более ценными, чем меха и джинсы. Я очень хорошо помню ту поездку. Какие мы тогда были голодные и какие счастливые, ели каштаны на улице Марияхильфер и смотрели с холма на мосты Будапешта, думая, что видим все это в первый и, возможно, последний раз.
Ольга Митькина, руководитель отдела корпоративного права компании Expert Intelligence:
Впервые я училась в Канаде в 1990-х годах. Сейчас странно вспоминать многие вещи, но все было именно так. В Москве в то время было очень плохо с продовольствием, я помню абсолютно пустые полки магазинов в первой половине 90-х годов. В Канаде я увидел супермаркеты, к которым мы привыкли сегодня. Прилавки были завалены десятками сортов сыра, хлеба и колбасы. У меня с собой был простой фотоаппарат, так называемый «point-and-shoot». Я сфотографировал прилавки и отправил их маме в конверте по почте, так как электронной почтой еще никто не пользовался. Меня также удивило, что в «Макдональдсе» не было очередей. В школе, где я учился, выдавали бесплатные ваучеры в «Макдоналдс», и в первый месяц я ходил туда завтракать и был удивлен, что внутри сидело всего несколько человек, читавших утреннюю газету.
Летом 1992 года я поехал в Финляндию. Мы ехали на автобусе из Санкт-Петербурга. Самым ярким впечатлением было то, что люди в городе забирались на крышу собора и загорали там. Я тоже забрался, и с высоты было видно, как много молодых людей обнимаются и целуются на улице, не стесняясь находиться в общественном месте.
Далее деградация пошла по экспоненте:
Так назывался первый McDonald’s, который изначально открылся в Москве, потому что американскую сеть быстрого питания продвигал в СССР глава ее канадского филиала.
Сегодня огромный западный логотип, «наступающий» на маленький советский флаг, кажется абсолютной насмешкой, но тогда, в декабре 1990 года, тысячи людей, поглощавших странные гамбургеры, не обращали внимания на символику.
Для многих семей поход в «Макдоналдс» с его высокими ценами был сродни модному гала-концерту. Они одевались как в изысканном ресторане и отказывались верить, что Америка — это просто дешевый ресторан. Президент Борис Ельцин во втором «Макдональдсе» в Москве:
2. Секс-символ СССР
То, что в СССР был секс, было доказано в фильме «Маленькая Вера» в 88-м году со сценой секса. Но слава Натальи Негоды и ее голой груди меркнет по сравнению с Еленой Кондулайнен, которая сняла всю свою одежду в фильме 90-х годов «Сто дней до приказа». 32-летняя блондинка была объявлена «секс-символом» страны, и таким образом это некогда постыдное слово было официально введено в оборот.
«В классе меня называли коммерсом»
— До 91-го года у нас была неплохая жизнь, хорошая даже по нашим меркам. Моя мама работала в главном универмаге Казани, там были и импортная одежда, и игрушки. Холодильник был полон, хотя полки в магазинах были пусты, но мама брала часть на работу, а бабушка приносила обратно, потому что у них был свой дом с огородом и хозяйством. Кроме того, мой отец был рыбаком на реке, они ловили рыбу, в основном стерлядь. Моя мать потом продавала их торговцам в своем магазине.
Я помню, как меня в классе называли торговцем, и даже мою мать так называли в школе. Все из-за бутербродов с черной икрой, которые они мне давали. А я обменивал их в классе на бутерброды с сыром или джемом. Один свой на три других. Но после 94-го года стало хуже. Намного хуже.
Кстати, в 86-м мы с братом были застрахованы через маму. Мы должны были получать по 50 000 рублей до 16 лет. По тем временам это были большие деньги. Но, конечно, как и все остальные, они исчезли из-за инфляции.
Ольга Лазарева, Астрахань:
— Я пошла в школу в 1990 году. В то время все исчезло с прилавков. Я помню, как мы с бабушкой пошли в магазин за сладостями, а однажды зашли, а в магазине продавались только спички. Бабушка купила мне спичечный коробок, потому что на нем была красивая птичка. После этого я хранила их очень бережно.
Потом дедушка начал получать талоны на питание. Нам приходилось стоять в длинных очередях, чтобы их купить. Рядом с нашим домом была пекарня, которая продавала хлеб в заводском ларьке утром и вечером. Поэтому я ходил туда каждый день, находил место в длинной очереди и стоял в ней по три-четыре часа, чтобы получить хлеб. Я помню, как мне было грустно, когда я хотел пойти погулять, но должен был стоять и ждать, когда подойдет очередь. Иногда я пропускал очередь и вынужден был стоять в конце. Однажды я простоял так до темноты, пока родители не пришли за мной. Хлеб был двух видов: черный и белый. Иногда появлялась буханка.
Потом открывались ларьки, в одном из них продавали сушеную рыбу. Но то они были, то нет. Все лето я дежурил перед киоском, ждал, когда он откроется. И в один прекрасный день он открылся! Так мы с дедушкой стали счастливыми обладателями сушеной рыбы.
В другой раз мы с мамой узнали, что на Новый год в город приходит продовольственный поезд. Мы отправились на станцию искать его. Мы пробирались по снегу между вагонами, совершенно измученные, но не нашли его.
Потом были десерты невиданной вкусноты из США и Европы. Соседка покупала их на оптовом рынке и продавала в газете возле пекарни. На дни рождения родители обычно дарили мне сладости, дядя приносил чипсы или «Сникерс». Это была самая приятная вещь. Одежда вся была от сестры, джинсы — с задней парты школы. А в 90-е годы я впервые ел мясо в виде мяса, а не тушенки. Я даже не знал, какие бывают виды мяса и как их готовить.
Заявления в ЗАГС ради свадебных талонов
— Было интересно, я не боялся. У моих родителей была ферма, свиньи, куры, корова. Была еда. Когда они работали, то получали взамен зарплату, это могло быть что угодно: одежда, холодильник, косметика, импортные продукты. Работали, конечно, с утра до вечера.
Я ездила в областной центр учиться в институте, а раз в месяц ездила домой, чтобы купить продукты и другие необходимые вещи. На карманные деньги (50 рублей) я ходила на блошиный рынок и покупала модные джинсы, косметику или рубашки Chanel. Потом мы неделю жили на чае и сахаре. Но это было нормально для нас. Мы учились создавать дизайн и продавать.
К 18 годам мы уже думали, как самим зарабатывать деньги, регистрировались в ЗАГСе несколько раз в год, делали свадебные ваучеры, продавали водку. Еще мы ездили на поезде Пекин-Москва покупать одежду. На 15-минутной остановке нужно было пройтись по платформе и выбрать подходящий наряд. У меня
— В 90-е годы жизнь в моей семье была трудной, у мамы было три работы, на которые я ее сопровождала. Когда мне было 14 лет, я устроилась в школу мыть полы, это была моя первая работа. С тех пор я работала все время между учебой. В доме продавалось все, что можно было продать, на что можно было купить еду: Золото, меха, одежду.
Меня отправили на все лето в пионерский лагерь, мне очень понравилось, мама плакала, теперь я понимаю, почему. Еще мы разводили кур и кроликов. В однокомнатной квартире в пятиэтажном доме. Я знаю, как забивать кроликов и снимать с них шкуру. И могу оторвать голову курице. На самом деле, мне не нужен был этот опыт. У меня не было Барби или чего-то еще, я хотела ужасные джинсы, а были только брюки, которые я сшила из бабушкиных обрезанных штанов.
Наталья Рябинина, Астрахань:
— Я закончила 9 классов и поступила в медицинское училище по настоянию родителей (они оба были уже предпенсионного возраста и боялись, что я не успею освоить профессию до их выхода на пенсию). Стипендия составляла в 90-е годы 30 рублей, которые я все отдавал родителям. На день получала 50 копеек: 6 копеек на обратный билет, остальное на обед: пирожок и суп, компот или чай. Помню, однажды я сразу получил рубль, и мы с друзьями устроили пир в кафе.
В это же время я начал курить, чтобы поддержать компанию. Хорошие сигареты стоили дорого, поэтому мы покупали «Море», «Бонд» или «Родопи» по штуке в ларьках. Одна сигарета стоила 10 девчонок. Местные сторублевки, известные как «полости», были дешевыми, их можно было курить вдвоем: они долго светились и трещали, как сгоревшие веники. Одной полости хватало на 15-минутный перерыв.
До этого названия жизнь была проще. У нас была дача, которая нам помогала, и нам даже хватало на продажу. Зарплата у моих родителей была «слесарная» — 100-120 рублей. Мама также занималась подсобными работами, составляла сметы. Помню, что она работала всю ночь.
Анатолий Кириллов, доктор исторических наук, директор Центра истории Свердловской области:
Откуда черпать силы
— На мой взгляд, нынешняя историческая ситуация связана с 1941-1943 годами. Это были самые тяжелые годы Великой Отечественной войны. Это были самые тяжелые годы Великой войны. Мы читали воспоминания Майи Плисецкой, в которых она рассказывает, как в крохотной квартирке сначала жили три семьи — 12 человек, потом въехала еще одна семья. Но она пишет: «Мы жили дружно!
А еще люди находили в себе силы собираться и петь, когда возвращались домой после изнурительных смен. Можете себе представить, какое это было единение!
Но в 1990-е годы люди стали отдаляться друг от друга, все были одиноки. И сегодня мы не должны повторить эту ошибку, сегодня важно не распасться! Сегодняшние трудные времена — это возможность объединиться. И очень печально, что сегодня людей просят не навещать своих пожилых родственников, но не добавляют: звоните им почаще! Сегодня никто не должен быть одинок. Единство — это наша сила в решении той ситуации, в которой мы оказались.
Анна Кирьянова, философ, писатель, психоаналитик
Надо набирать высоту!
— Воздушный карман — это не научный термин. Это разговорный термин. Летишь себе, летишь, читаешь или пишешь книгу, смотришь в окно или просто дремлешь, а потом — бац! — проваливаешься в воздушный карман. Хотя никакого воздушного кармана нет. Вы просто попали в плохое течение, вот и все. Никто не виноват. Начинает трясти и качать. И вам кажется, что вы падаете и ударяетесь о землю. Ваш мир рушится. Не за что держаться. Не за что держаться, мы летим. И яма становится все глубже и глубже, и все опаснее, вы упадете.
И в жизни есть воздушные ямы, когда вы оказываетесь в опасных и тревожных ситуациях. Когда некому помочь, когда не за что ухватиться. И невозможно активно сопротивляться — обстоятельства не в наших руках. Они складываются сами собой. Это мы попадаем в дурное течение, которое может нас уничтожить.
Когда мы попадаем в водоворот, помогают только два варианта. Мы должны набрать высоту. Продолжать лететь и пытаться подняться еще выше. Это очень страшно, это трудно, это кажется безнадежным. Но если продолжать делать свое дело и стремиться взлететь, то можно спастись. Несчастье настигнет вас.
И второе — будьте гибкими. Не боритесь всеми силами с неизбежным, а постарайтесь его обойти, смягчить, смягчить. Даже воспользуйтесь этим.
Если вы прервете свой полет и будете думать, что сможете найти спасение на земле, вы упадете. Но нужно подниматься выше, выше — изо всех сил.
И падает тот, кто не умеет быть гибким, кто не умеет маневрировать и поглощать удары, смягчать их. Он размягчается. Тот, кто не расслабляется и не проявляет гибкость.
Когда все идет не так, и не на что опереться, это дыра в воздухе. Но не на что опереться — это беспорядок. И не стоит уменьшать высоту — это
