Сложно найти человека, который, даже не увлекаясь литературой, не был бы знаком с именем романа Владимира Набокова «Лолита». Этот роман обращается к запретной теме, исследующей влечение взрослого мужчины к очень молодой девушке, что является крайне рискованной темой для литераторов. С момента выхода книги имя «Лолита» стало символом этой сложной и противоречивой темы.
Лолита — призрак, фантазия или подопытная?
Роман Владимира Набокова «Лолита» стал визитной карточкой автора и одной из самых значимых его работ. Сюжет многим известен: взрослый мужчина по имени Гумберт Гумберт совершает преступление, увлекаясь 12-летней девочкой, которой он дает имя Лолита. Из-за этого произведение подвергалось критике, и многие страны даже запрещали его. Одним из самых интригующих аспектов романа является его концовка. Почему оригинальный финал не удовлетворил читателей? Как исследователи интерпретируют этот текст, и какая версия представляется наиболее убедительной?
Кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы ХХ-XXI веков и литературного творчества ТГУ
Многоликий финал: почему столько интерпретаций?
В XX веке, в период модернизма, культурные подходы к воплощению идей в литературе начали меняться. Многие авторы отказались от традиционных, четко обозначенных финалов в своих произведениях. Вместо этого они создавали открытые, многозначные концовки, оставляя пробелы для личной интерпретации читателя. Это привело к тому, что однозначного понимания произведений стало гораздо меньше, что, в частности, относится и к «Лолите».
Полное название романа — «Лолита. Исповедь светлокожего вдовца».
Эта рукопись была передана доктору Джону Рэю, который ознакомил читателей с её содержанием в предисловии. Исповедь — это повествование Гумберта Гумберта, который стал первым и единственным рассказчиком, рассказавшим свою историю о том, как он соблазнил 12-летнюю Долорес Гейз, получившую прозвище Лолита.
На протяжении всего романа читатель слышит только голос Гумберта. Такой прием Набоков использует во множестве своих произведений. Обычно такой рассказчик оказывается ненадежным; он склонен искажать и преувеличивать факты, обманывая читателя и создавая с ним особую игру, — отмечает эксперт. Никакое его утверждение нельзя считать абсолютным и истинным, что в свою очередь порождает у читателя чувство некоторой недосказанности.
Таким образом, все события в романе не обязательно соответствуют реальности. Они не разделяются на реально произошедшие и вымышленные. Все они воспринимаются через призму восприятия Гумберта, самостоятельно конструирующего свою историю, — поясняет Назаренко.
Согласно его взглядам, Набоков рассматривал своего читателя как того, кто перечитывает книгу, не проглатывая её одной глоткой, а вдумываясь в каждую деталь, не только следя за сюжетом, но и погружаясь в мыслительные игры текста. Автор часто прятал в своих произведениях не только сюжеты, связанные с персонажами, но и свои собственные авторские идеи, которые скрыты за миром его героев, — утверждает эксперт.
Человек должен сам найти связи между фрагментами повествования, разгадывая смыслы, закладываемые Набоковым, и выдвигать собственные интерпретации текста. Это произведение требует участия читателя в процессе творчества.
Грубейшая ошибка, граничащая с непристойностью
Лента.ру: Известно о Набокове и его переводах — что это значит?
Александр Долинин: Важно отметить, что Набоков придерживался буквального подхода в переводах, особенно в последние годы своей жизни, после того как работал над «Евгением Онегиным». Хотя, если заглянуть в историю его переводов, можно заметить, что он медленно эволюционировал и в молодости делал более свободные переводы.
У Набокова имеется замечательное раннее эссе, посвященное Руперту Бруку, в котором он включил вольные пересказы и переводы стихотворений этого поэта. В юности его работы, как правило, сильно отклонялись от оригинала. Он переводил такие произведения, как «Фауст» Гёте, фрагменты «Гамлета», стихи Мюссе, Рембо, а также русских поэтов, таких как Пушкин и Тютчев. И все эти работы абсолютно не были буквальными. Набоков начинал переводить «Евгения Онегина» с рифмой и размером, но позже от этого отказался. Это изменение, видимо, и привело его к мысли, что следует переводить более дословно.
С другой стороны, когда он переводил свои собственные произведения, его подход менялся. Автоперевод — это не совсем то же самое, что собственно перевод. Автор имеет полное право вносить изменения в свой текст, поэтому переводы Набокова или переводы, над которыми он работал совместно с другими переводчиками, можно считать новыми редакциями. В них могут быть убраны некоторые элементы, добавлены новые или их содержание изменено. К примеру, «Король, дама, валет» на русском и английском языках — это совершенно разные романы.
Аналогично и с «Лолитой». Набоков работал с текстом, внося изменения, продиктованные различными факторами. Например, он объяснял некоторые американские реалии или добавлял пояснения, касающиеся структуры самого текста, его значений, скрытых смыслов и подтекстов.
Мой любимый пример — это перевод слова «cheerleader», что подразумевает девушек, которые танцуют и подбадривают команды во время игр.
Кажется, что на русском языке они теперь стали называться «чирлидеры».
Действительно, это слово стало частью русского языка. Набоков же в переводе использует более длинное обозначение, называя их «голоногими дивчинами в коротеньких юбках и толстых свитерах, которые организованными воплями и гимнастическим беснованием поощряют студентов, играющих в американское регби». Замечательный перевод, не правда ли? Вместо одного слова больше десяти.
Когда Гумберт впервые видит Лолиту в саду, он обращает внимание, что она одета в синие ковбойские панталоны. Несмотря на то, что в русском языке на тот момент уже вроде как появилось слово «джинсы»?
Да, это слово действительно уже было, так как (насколько могу судить по своим воспоминаниям) в 1966-67 годах, когда я учился в университете, а летом работал гидом-переводчиком, настоящие американские джинсы были моей мечтой. Некоторые из туристов дарили их переводчикам, и мне это дико завидовать: это считалось высшей наградой. Так что слово уже существовало, хотя и входило в язык довольно медленно. Помню, один знакомый произносил его как джиМсы, так как никогда не видел написанным (смеётся). Однако Набоков, очевидно, не знал, что это слово уже стало частью языка.
Он, похоже, был несколько оторван от языка. К примеру, он использовал выражение «губной карандашик», чтобы обозначить губную помаду. Он не имел представления об употреблении этого термина в советском русском языке. У Набокова есть занимательная книга о «Лолите», которая в какой-то мере осталась вне внимания. Она была издана в Ардисе двумя филологами, Александром Нахимовским и Славой Паперно, которые составили словарь «An English-Russian Dictionary of Nabokov’s Lolita», в котором собрали все случаи нестандартных переводов Набокова: слов, словосочетаний и фразеологизмов, которые отличаются от того, что можно было бы ожидать от словаря. В результате выясняется, что таких случаев довольно много. Например, обычное прилагательное red — обычно переводится как «красный». Набоков же в некоторых случаях передает его как «вишневый», «розовый», «воспаленный» или «огненной окраски». Это уже не просто отсутствие подходящего слова или незнание современного русского языка, а осознанный авторский выбор. Он изменял русский текст по различным причинам.
В настоящее время не существует русского языка, который мог бы передать язык Набокова
Первое: в современном мире не существует русского языка, который был бы способен адекватно передать стиль и особенности языка Набокова. Современный русский язык стал гораздо более далеким от дореволюционного после Октябрьской революции. Это был совершенно новый язык, который был навязан извне (новой властью с теми образцами и шаблонами, которые имели место, и изуродованными сочетаниями, такими как «жилплощадь», «зарплата» и множеством других) и изменился под давлением со стороны внутренней среды. Кроме того, сегодняшнее состояние русского языка стало критически хуже, так как это язык с элементами жаргона, в котором смешиваются штампы, сленговые выражения и неправильно переваренные заимствования из английского языка. Интеллигенция не стремится к восстановлению настоящего русского языка. Есть ли еще и необходимость переводить Набокова — вопрос остается открытым.
Есть, конечно, исключения. Например, в Москве живет писатель Андрей Бабиков, который весьма успешно переводит. Он перевел «Арлекина», сценарий «Лолиты» и сейчас занят переводом «Ады». Ему удается передать стиль Набокова, хоть и с определенными потерями.
Второе: Набоков сумел блестяще перевести «Лолиту». Ему удалось подобрать формулировки и способы, чтобы перевести весьма сложные английские выражения с выдающейся изобретательностью. Для этого нужен поистине богатый и гибкий русский язык. Кроме того, он мог себе позволить те вольности, которые недоступны другим переводчикам. Эти обстоятельства делают публикацию другого перевода невозможным и, главное, крайне ненужным.
Утверждение, что язык развивается и язык Набокова устарел, не учитывает, что болезни языка тоже развиваются, и нет сомнений в том, что нынешний диалект, который Набоков когда-то называл советским говорком, является ущербным, бедным в лексическом запасе и крайне вульгарным, поэтому для перевода Набокова этот язык просто непригоден.
Замечания вроде «синие ковбойские штаны» вместо «джинсы» — не случайны: Набоков не хотел вводить термины, которые появились в советском языке, так как считал их незаконнорожденными (кстати, в те годы эти самые «штаны» в СССР назывались «техасами»).
Вы спрашиваете о «Лауре». История ее известна, и вот самое краткое изложение событий.
Набоков велел своей жене сжечь начатый роман. Ей — она сама мне это рассказывала — не поднялась рука, и карточки с рукописью остались в сейфе. После смерти матери Дмитрий Набоков долго колебался: печатать или уничтожить. В 2007 году он обсуждал это в узком кругу, куда входил и я. Я высказал мнение, что печатать не следует, но оказался в меньшинстве. Тогда я предложил перевести имеющийся текст на русский язык, чтобы предотвратить возможность перевода, сделанного на языке, который не подходит для Набокова. Дмитрий сказал, что он это и имел в виду. С той поры, как вышла «Лаура», были обнаружены еще около десятка интересных карточек, проясняющих замысел. Когда удастся опубликовать их — пока не известно.
Поездка, длиною в два года
14 июня 1948 года Фрэнк Ласалль и Салли Хорнер остановились в отеле на побережье, представившись отцом и дочерью. Девочка звонила матери и писала ей письма. Прошло шесть недель, и в конце июля Салли сообщает в своем последнем письме, что она собирается перебраться с той же самой семьей в Балтимор. Конечно же, Элла, её мать, забила тревогу. Письмо заканчивалось довольно странной фразой: «Больше ничего не хочу писать».
Элла Хорнер в конце концов забила тревогу и обратилась в полицию. Патруль отправился по адресу, указанному на конверте. Хозяева проводили полицейских в комнату, где жила девочка, которая была похожа по описанию на Салли. В комнате лежали вещи, видно было, что жилище покинутo в спешке, а на столе находилось фото, видимо сделанное во время отпуска.
Похититель переместился с Салли в Балтимор, штат Мэриленд. Именно там, как впоследствии расскажет Салли, Фрэнк стал её насиловать. Соседям он говорил о том, что он несчастный отец-одиночка, который забрал свою дочь от развратной жены, рядом с которой ребёнок научится плохому. Согласно статье Washington Post того времени, девочка даже притворялась его дочерью, опасаясь последствий за похищение.
Когда мужчина жил с похищенной Салли в трейлерном парке в Далласе, их соседка Рут Джениш заметила странности в отношении Ласалля и его дочери. Она пыталась побеседовать с Салли, однако девочка была напугана и молчала. В результате, Рут поняла, что её подозрения не беспочвенны.
Джениш и её муж позже переехали в Сан-Хосе, штат Калифорния. Женщина написала Ласаллю письмо, якобы по-дружески, советуя ему тоже переехать с дочерью, так как там много рабочих мест. В марте 1950 года похититель и его жертва перебрались в Сан-Хосе. Оставив девочку одну в трейлере, Ласалль уехал в город на машине в поисках работы. В это время Джениш, почувствовав необъяснимую тревогу, решила вновь навестить Салли и узнать, что на самом деле происходит. Она предложила девушке позвонить домой. Мама Салли не отвечала, поэтому девочка решила позвонить сестре Сьюзен, которая тут же связалась с ФБР. Власти смогли спасти Салли до того, как её похититель вернулся домой.
Разбитая жизнь
Когда Салли была спасена, она находилась в плену почти два года. На суде по делу Ласалля он продолжал утверждать, что не совершал никаких преступлений, и что Салли — это его родная дочь. В ответ на это девочке пришлось сделать заявление.
— Мой настоящий папа умер, когда мне было шесть лет, и я помню, как он выглядел, — сказала Салли. — Я впервые увидела этого мужчину в том магазинчике. После этих слов Ласалль признал свою вину. Он был приговорен к 35 годам лишения свободы. В возрасте 70 лет он умер в тюрьме.
Салли было всего 15 лет, когда она погибла в автомобильной аварии: автомобиль, в котором находилась девушка, врезался в заднюю часть припаркованного грузовика. Во время её похорон на имя матери пришли цветы, отправленные Фрэнком Ласаллем.
О трагической жизни Салли Хорнер написано несколько биографических романов. Чтение этих книг особенно тяжело в наши дни, когда насильники и агрессоры получают по заслугам, а их жертвы могут рассчитывать на поддержку общества, включая психологическую помощь. В тот период Салли Хорнер была вынуждена справляться с посттравматическим синдромом в одиночку. Пресса раскрыла её настоящее имя в большинстве статей; она постоянно становилась объектом насмешек со стороны своих сверстников, а журналисты преследовали её в течение нескольких лет. Салли не могла рассчитывать на просто человеческое участие и лишь стремилась убежать от боли. И она пыталась ускользнуть, как могла.
