В тот вечер, 23 октября 2002 года, в 23:15 по московскому времени, в здание Театрального центра на Дубровке вошел депутат Госдумы от Чеченской Республики Асламбек Аслаханов. А в 23:30 раздались несколько выстрелов. Заложники, которым удалось установить контакт с телекомпаниями по мобильным телефонам, умоляли не начинать штурм, заявляя: эти люди утверждают, что за каждого убитого или раненого члена их группы они будут убивать по десять заложников.
Эти люди пришли нас убивать: 22 года со дня теракта на Дубровке (Норд-Ост)
23 октября 2002 года вооруженная группа захватила здание Театрального центра на Дубровке, где в то время проходила постановка мюзикла «Норд-Ост». В результате террористического акта в плен попали 916 человек, среди которых находились около 100 детей.
Сегодня мы отмечаем 22 года с того судьбоносного события, которое оставило глубокий след в памяти страны. В данной статье мы рассмотрим произошедшие тогда события в Москве и судьбы тех, кто был спасен от плена, согласно данным Рамблера.
Подготовка захвата и требования террористов
Теракт в Москве был спланирован одним из наиболее известных чеченских террористов, Шамилем Басаевым. Его цель заключалась в организации более масштабного нападения, чем тот захват больницы в Буденновске, который он уже осуществил ранее. Исполнителем теракта назначили 23-летнего Мовсара Бараева, племянника печально известного чеченского полевого командира Арби Бараева. Кроме того, фактическим руководителем группы стал Руслан Эльмурзаев, житель Грозного, известный в террористических кругах под именем Абу-Бакар.
Кандидатов в боевики отбирали очень тщательно, возраст членов группы колебался от 16 до 48 лет. Отбор женщин-смертниц проводила Ясира (Миси) Виталиева, непосредственная сообщница Шамиля Басаева. Организаторы теракта арендовали несколько квартир в Москве для проживания своих боевиков. В качестве прикрытия для взрывчатки была использована фрукты, что позволило избежать задержаний. Кроме того, боевики провели тщательную разведку, выбирая театры с популярными спектаклями, где можно было организовать захват, согласно источникам, в частности, из Ленты.ру.
Объект на Дубровке оказался привлекательным выбором для них, поскольку это было более-менее закрытое помещение. В театре было мало подсобных помещений, через которые, как они считали, могли бы проникнуть офицеры спецназа, — делится своим мнением Сергей Гончаров, президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».
23 октября в 21:05 к зданию Театрального центра на Дубровке на улице Мельникова подкатила группа из трех микроавтобусов. Из них выбежали вооруженные люди в камуфляже; они легко справились с охраной и вошли в зал.
На момент захвата в здании проходил второй акт мюзикла «Норд-Ост». В числе заложников оказались и зрители, пришедшие на спектакль, и сами актеры, а также сотрудники театра, среди которых было около 100 детей. Многие заложники после того, как увидели вооруженных людей на сцене, первоначально не поняли, что это настоящая угроза и не часть спектакля.
В начале второго акта был патриотический танец летчиков. И вдруг, посреди танца, включили свет в зале, и на сцену вышли вооруженные люди, а в проходах между рядами стояли женщины в черных одеяниях со странными поясами на талии, — вспоминает Алена Михайлова, бывшая журналистка из Калининграда, которая в тот вечер была в зрительном зале со своим мужем.
По ее словам, один из боевиков выстрелил в потолок, из которого посыпалась штукатурка, и тогда всем стало понятно, что выстрелы не были холостыми, как сообщают Известия.
Террористы заблокировали все входы и выходы в зрительный зал. Артистов заставили нести рюкзаки с боеприпасами и снаряжением к автомобилям, после чего началось минирование зала… Это было очень страшно, — делится Виктория Кругликова, которая пришла на мюзикл вместе с сестрой, дочерью и племянником, с Московским комсомольцем.
Главарь террористической группы Мовсар Бараев выдвинул требования к российским властям: прекратить военные операции федеральных войск в Чечне. Боевики не ограничивались только минированием зрительного зала, но и разместили среди зрителей женщин-смертниц с поясами шахидов, поведением которых выжившие заложники описывали как крайне странным.
Я понимала, что этих девушек в любом случае убьют. Но одна из них на все мои предложения отвечала: «Другого выхода нет». Когда мы предложили ей найти ее ребенка и забрать к себе, она только усмехнулась и произнесла: «Ему Аллах поможет». Они все выглядели как зомбированные, — рассказывает Виктория Кругликова о своем взаимодействии с молодой террористкой, которая стояла рядом с ней.
Сергей и Галина Будницкие
Сергей пришел на мюзикл «Норд-Ост» с 14-летней дочерью Ирой и 15-летней Ксюшей, сестрой его зятя. Его супруга Галина не смогла пойти на спектакль по причине задержки на работе.
Сергей: Разговоры о том, что «здесь лучше взорваться, чем здесь сидеть», были привычными в тот вечер.
— В тот день у нас было странное предчувствие. Внучка много плакала, и мы решили, что чтобы не пропадал билет, возьмем с собой Ксюшу. С Галицией на спектакль мы планировали пойти втроем, но она задержалась на работе.
Мы сели в первом ряду справа. Постановка очень понравилась: актеры, декорации, музыка — все было потрясающим. Когда один из мужчин вышел на сцену с автоматом, я думал, что это лишь часть сценария. Но очень быстро поняли, что это не так.
Со сцены объявили, что мы взяты в заложники. Прошло много часов; девочкам было крайне тяжело, но боевики не считали их детьми и не отпустили, несмотря на мои попытки уговорить их.
Кто из заложников проявлял недовольство, тому наносили удары прикладом или рукояткой пистолета.
На второй день мы немного привыкли, и, даже шутя, обсуждали, как было бы здорово, если бы нас просто взорвали, лишь бы не сидеть здесь.
Все время, без остановки, захватчики приклеивали фамилии взрывные устройства к стенам и сиденьям. Я до сих пор не переношу звук отрывающегося скотча, — сказал Сергей Будницкий, который оказался среди заложников.
В центре зала находилась большая бомба. Вскоре Бараев (Мовсар Бараев, руководивший террористами во время захвата. — Примечание редакции.) сообщил, что правительство согласно на их условия, и террористы показали радость, чуть не расслабились.
Тем не менее, я знал, что вскоре может произойти штурм. У меня был военный опыт, и я понимал, как такие операции проходят. Я предупредил девочек: если почувствуете странный запах, увидите дым — вот вам платки, вот вода, дышите через мокрую ткань и ложитесь на пол.
Когда стал появляться дым, террористы начали стрелять по вентиляции. В зале раздался резкий всплеск, и я потерял сознание от громкого взрыва и яркой вспышки.
Очнулся уже в больнице Склифосовского, сразу же спросил о девочках. К счастью, они были в порядке, их уже отвезли в другие медицинские учреждения. Меня отпустили домой через три дня, где меня встречала вся моя семья: полные объятия, слезы и радость — будто второй день рождения, не иначе.
Юрий Мазихин, артист мюзикла, был в числе заложников
— Этот день навсегда останется в моей памяти как печальный. Ничто не может быть более горестным, чем смерть стольких людей: друзей, коллег, близких. После этих событий я много переосмыслил в своей жизни, ведь происшествие такого масштаба не может пройти незамеченным — оно меняет все в человеке.
Каждый год мы в этот день собираемся вместе, чтобы помнить всех погибших: артистов, членов оркестра — всех, кто не дожил до этого дня. Пусть в эти траурные моменты на сердце становится тяжело, но память о них остается светлой. Это главное для нас.
Мы, артисты, все вместе испытываем желание возродить проект. Спектакль представляет собой нечто светлое и чистое — настоящее произведение искусства. Мы надеемся, что он снова вернется на сцену. Были попытки возобновить постановки, однако она продолжает прочно ассоциироваться с трагедией. Хотя мы старались донести до зрителей, что мюзикл имеет другое содержание, пока наши усилия не увенчались успехом.
Захват театра
Нельзя сказать, что московские власти не пытались найти мирный подход к разрешению ситуации. Неизвестно, на что надеялись боевики, но на следующий день они пустили в здание Театрального центра депутатов Госдумы РФ Асламбека Аслаханова и Иосифа Кобзона, а также съемочную группу НТВ и британского журналиста Марка Франкетти. Телевизионщики смогли зафиксировать обстановку в зале, а Иосиф Давыдович Кобзон, как Заслуженный артист Чечни и народный депутат, вел себя строго и настойчиво, что в конечном итоге позволило уговорить террористов отпустить троих детей и их матерей. Однако четвертого плачущего ребенка одна из женщин выдала за свою, чтобы забрать его из страшного зала. Он остался жив. В тот же день в здание смог войти Леонид Рошаль, заведующий отделением неотложной хирургии и травматологии Центра медицины катастроф, в сопровождении иорданского доктора, доцента кафедры хирургии Академии имени Сеченова Анвара Эль-Саида. Их вынудили вынести тело убитой девушки. Передав тело сотрудникам скорой помощи, врачи вернулись обратно, надеясь убедить террористов отпустить детей. Внешне спокойный доктор, несмотря на напряженную ситуацию, передал медицинские препараты (у ряда заложников наблюдались проблемы с давлением, и некоторые страдали от сердечных приступов и обмороков).
С 17:00 до полуночи Леонид Михайлович многократно входил в зал под различными предлогами, принося лекарства, воду и средства гигиены, а также оказывая помощь в первую очередь детям и, если удавались моменты, раненым взрослым, на которых хватало его внимания.
На следующий день, сохраняя внешнее спокойствие, доктор Рошаль вновь пришел на Дубровку с огромными коробками медицинских препаратов, предоставленных Красным Крестом, и стал посещать своих пациентов. Он действовал так, словно это обычный обход в детской больнице, не обращая на террористов внимания; ведь на тот момент в зале находились не только боевики, но и 18 женщин-смертниц, окружающих их порой даже в открытом строе. Кто-то из захватчиков заподозрил, что в белом халате Леонида Михайловича может что-то шевелиться, но известный педиатр много раз ранее так же хладнокровно выходил из ситуаций, связанных с трагедиями, включая обстановку в Чечне. Никакие террористы не рискнули атаковать его. Все переговорщики, вернувшись из зала, где ощущался запах смерти, вселили надежду в командующих операцией, описывая ситуацию.
К тому моменту террористы объявили, что у них нет претензий к иностранным гражданам, оказавшимся в заложниках случайно (около 75 человек из 14 стран, включая Австралию, Германию, Нидерланды, Украину, Грузию, Азербайджан, Великобританию и США). Им пообещали свободу. Под этим предлогом началась проверка паспортов; детей — артистов, иностранцев и мусульман размещали отдельно на заминированном балконе. В центре зала и на балконе были установлены две большие самодельные бомбы — металлические бочки-ресиверы от КамАЗа. Внутри каждой находился 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом. Случайный выстрел мог уничтожить весь театр.
Некоторые дети теряли сознание от усталости и страха, плача, но среди заложников находились и отважные врачи. Два из них уговорили террористов начать поить детей и давать им немного пищи, иначе многие из них вскоре могли бы погибнуть. Террористы, ранее ограбившие театральный буфет, нашли в нем остатки еды и раздали немножко шоколада, воды и соков. Матери начали делить среди детей угощения, чтобы хоть как-то поддержать их. На фоне этого террористы все же отпустили 15 маленьких детей, нескольких больных женщин и всех мусульман и иностранцев. Однако остальных продолжали удерживать в плену на протяжении всех трех дней.
Штурм
Представители правительств различных стран были осведомлены о том, что переговоры с захватчиками не имели смысла. Боевики не шли на диалог и продолжали настаивать на своих требованиях – прекращении войны в Чечне и выводе российских войск из региона. В противном случае они угрожали начать расстрел заложников. Эти угрозы были выполнены – они расстреляли нескольких заложников, в числе которых погиб врач, лечивший детей, а его напарница Тамара Старкова впоследствии скончалась в больнице.
Когда стало очевидно, что террористы не намерены искать мирного решения и продолжают настаивать на своих условиях, очень рано утром 26 октября 2002 года у Театрального центра раздались первые выстрелы. С учетом угрозы взрыва заминированного здания и возможности массовой гибели людей, президент РФ Владимир Путин принял решение о начале спецоперации по освобождению заложников силами ФСБ и УВД России.
Ночью с 26 октября спецподразделения ФСБ и МВД осуществили штурм, который сопровождался применением газа. Спецсредство было запущено в зал через вентиляционные каналы. Боевики начали стрелять по стенам, потолку зала и другим незнакомым им объектам, из которых шло белое облако дыма. Появлялись новые дыры, что угрожало обрушением крыши и массовой гибелью заложников. Однако от газа заложники теряли сознание и падали в креслах или на пол. В это время сотрудники спецназа забирали оружие и взрывчатку у боевиков, а выживших на руках выносили на улицу, укладывая прямо на асфальт. В хаосе было трудно понять, кто есть кто, пока площадь не заполнилась неподвижными телами. Некоторые люди приходили в себя, стонали и пробовали двигаться. Их, живых и мертвых, доставляли в больницы на автобусах или машинах скорой помощи. Все спешили, ведь никто не знал, спрятана ли еще взрывчатка, и не взорвется ли она. К счастью, спасателям удалось избежать новых взрывов, однако состав примененного газа был неизвестен, что сделало использование антидотов невозможным. Люди продолжали умирать даже в автобусах и скорых, а также в больницах…
Татьяна Жаботинская находилась в зале с мужем, он погиб
Татьяна Жаботинская пришла на мюзикл вместе с мужем Юрием Жаботинским, которому было 48 лет. Она мечтала увидеть другую постановку — Нотр-Дам, но, к сожалению, на нее не оказалось билетов, и в кассе ей предложили мюзикл «Норд-Ост». О жизни своего мужа и последних днях в зрительном зале Татьяна Николаевна написала книгу «Комета моей судьбы». С разрешения автора публикуем отрывок из нее.
Началось второе действие. На сцене разворачивался активный танец летчиков, и вдруг раздались автоматные очереди. На сцену, а также во все двери зала ворвались люди в камуфляжной форме с автоматами, с черными масками на лицах, только глаза и рот были открыты. Среди них были и женщины, одетые в черное.
Что случилось? С от страха сердце колотилось, и я чувствовала, как оно готово выпрыгнуть из груди при каждом выстреле. Соседка справа наклонилась ко мне и прошептала:
— У Каверина я ничего подобного не видела. Это что-то новенькое?
Понимая, что произошло худшее, сжав твою руку, я с трудом произнесла:
Под дулом автоматов террористы согнали всех артистов со сцены в зал. На сцену вышел их главарь и представился Бараевым. Обращаясь к зрителям, он произнес: «Вы наслаждаетесь жизнью, пока наш народ борется за независимость. Вы должны заставить ваше правительство вывести войска из Чечни». Тем временем два боевика установили на сцене флаг с лозунгом на арабском языке.
Напоминает «Аллах Акбар», подумала я.
Некоторые из захватчиков начали закреплять взрывчатку скотчем к сиденьям.
— Звоните домой, родным, — продолжал говорить их главарь. — Требуйте организовать митинг на Красной площади. Пусть они предъявляют правительству требования о выводе войск из Чечни.
Параллельно террористы продолжали минировать зал. На поясах шахидок также была взрывчатка, провода от которой прятались в нагрудных карманах. Ближе к исходу дня, когда люди начали проситься в туалет, террористы не желали выпускать никого из поля зрения, и необходимость справлять нужду стала пыткой: людей вели в оркестровую яму, куда разрешалось ходить только по очереди.
Первую ночь мы провели, слушая противные, резкие звуки, издаваемые скотчем. Заминировано было всё, что только можно, — делится воспоминаниями Татьяна Жаботинская, находившаяся в зале во время теракта.
Дмитрий Миловидов. В заложниках оказались две дочери, одна из которых…
Сейчас Дмитрий Миловидов является председателем координационного совета общественной организации «Норд-Ост», которая собирает информацию о теракте.
— Наши дети росли самостоятельными, и мы им доверяли. Когда мама лежала в больнице после тяжёлого ожога, 9-летняя Нина взяла на себя обязанности по дому. Она не забросила учебу, старалась помочь младшей сестре. Оставив девочек присматривать за двухлетним братом, мы с супругой решили посмотреть мюзикл заранее. 23 октября мы отправили дочек на сказку о России — мюзикл «Норд-Ост». Накануне Нина успела дочитать книгу Каверина «Два капитана» и была готова рассказать о частях истории, представленных в спектакле.
К сожалению, Нина рано повзрослела и выглядела старше своих 14 лет.
После захвата, когда террористы решили освободить детей, она вывела (и тем самым спасла) младшую сестру, но её саму террористы оставили в зале…
Дмитрий Миловидов, отец погибшей в теракте школьницы.
Нина не успела узнать, что у неё скоро появится ещё одна младшая сестра — Надежда. Сыну мы объяснили, что Нина, его мама, стала звездочкой на небе. Он поверил, ведь она часто отсутствовала дома: на концертах, конкурсах и экскурсиях с классом… Нам кажется, что она всё еще рядом и поддерживает нас.
Источник: Городские порталы.
Дмитрий Шалганов, фотограф, очевидец
Фотограф Дмитрий Шалганов в 2002 году работал для изданий Boston Globe и «Огонек». Вечером 23 октября его направили к театральному центру на Дубровке для расследования ситуации — сообщения о захвате заложников только начинали поступать.
— Подходя к театральному центру, я заметил его: двери закрыты, и на входе возникли сотрудники ГАИ, которые ставили загородки. На край второй загородки он встал, и было видно, что ему не слишком хочется ни туда, ни сюда.
Я обходил здание, не зная, как проверить информацию, и спросить было не у кого.
— Да… какая-то перестрелка.
— Да ничего и не поступало вроде. Поставьте загородки и всё.
Обошедши здание, я приоткрыл дверь. На старых дверях между ручками вешали железную скобу, создавая иллюзию закрытой двери. Сначала я попытался снять ее, но потом понял: не надо спешить. Нужно учитывать, как я смогу выбраться, если внутри всё будет совсем плохо.
Я заметил фойе, и не стал дожидаться, пока ко мне подойдёт кто-то с автоматом. Что я мог сделать? Маловероятно, что мне позволят снять что-либо. И что бы это мне дало? Я оставил это дело и посмотрел на другой угловой округ. За несколько метров от него находился бетонный забор. Из окна выглянула тряпка. Трое людей спустились с ней, преодолев следующий забор, вместо того чтобы пробежать мимо меня. Им показалось, что так проще.
Моя основная грусть заключалась в том, что я понял: происходят очень ужасные события, а я ничего не могу с этим сделать. Даже если соберусь с друзьями, неизвестно, с чем мы можем столкнуться. У этих людей уже принято решение, и освобождение заложников не будет простым.
В ближайшей школе тем временем объявили сбор родственников. Омоновцы, наконец, завершили установку загородок.
Ночью обстановка стала очень тяжелой. Информация была противоречивой, и все друг другу рассказывали разные ужасы. Подвозили только полевую кухню с чаем, без каши. И кто-то из профессионалов успел сходить в магазин и принёс пять поддонов хлеба.
Приходили люди, расставляли турникеты. Стоял полковник с выражением, что всё ему безразлично, но на самом деле он был в курсе событий. Его глаза выражали понимание ситуации. Если он просто будет стоять и плакать, кому от этого станет легче? Такие люди — опора всех действий.
Уже вечером я запомнил одну маленькую щель в оцеплении и вернулся к ней, ожидая, когда начнется событие.
Штурм
— Через щель я прошел к окну. Я думал о том, что сесть на плечи к спецам или пройти через окно. спецназовцы появлялись ранним утром в противогазах. Но какого толку? Противная духота, и всё происходящее вызывало страх. А ты с холода попадаешь в это зрелище. Один вдох — и всё запотевает.
Ирина Линдт, артистка мюзикла, не была в числе заложников
— У нас у всех одинаковые мысли: ужасная трагедия, невероятная жалость, незаслуженная участь, прежде всего из-за погибших людей. Я не была там, так как играла в оригинальной версии мюзикла, год проработала в качестве актрисы, но не продлила контракт. Все артисты, оказавшиеся заложниками, стали мне близкими друзьями. Мне их искренне жалко.
Также меня печалит тот факт, что проект мюзикла «Норд-Ост» был разрушен. Это поистине выдающийся материал — наш, патриотичный и светлый. Я никогда не видела, чтобы мюзикл так трогал зрителей и актеров. Участвовать в подобном проекте — особый опыт. В настоящее время мы небольшой группой из девяти человек занимаемся концертной версией мюзикла и гастролируем с ней по России и за границей — даже в Америке успели побывать. Каждый раз, когда мы собираемся для постановок, это как ритуал.
Я верю, что рано или поздно «Норд-Ост» вновь выйдет на сцену, он никогда не устареет. Время лечит, хотя рана остается глубокой. Когда-то обязательно настанет момент, и я в этом уверена.
Сегодня перед театром установлена стела с журавлями и церковь. На самом здании размещен большой мемориал с именами всех 130 погибших. Частично на стенах здания видны следы, похожие на отверстия от пуль. Само здание театрального центра на Дубровке выглядит сегодня иначе.
